По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) счастливыми в России считают себя 85 % опрошенных. Этим данные вписываются в главную цель деятельности ВЦИОМа, на сайте которого записано, что цель этого акционерного общества со 100 % государственным капиталом - «содействовать тому, чтобы жизнь россиян стала лучше».

Можно было бы порадоваться выводам ВЦИОМа, если бы жизнь в России соответствовала той оптимистической картине, которая нарисована специалистами ВЦИОМа, но, к сожалению, речь, если и можно вести в оптимистической тональности, то только в рамках оптимистической трагедии.

Специалистам известно, что 70 % россиян живут на 2 прожиточных минимума в месяц, а еще 22 миллиона человек (15 % населения) влачат жалкое существование.

В сумме это 85 % населения, которые ощущать себя счастливыми если и могут, то не все и не сразу. Лишь эпизодически. Под воздействием и влиянием известных русских традиций и прибавившимся к ним ароматизированным азиатским, африканским, европейским и другим средствам, о которых 28 апреля текущего года речь шла на заседании Госсовета.

Свои выводы и оценки специалисты ВЦИОМа сделали на основе опроса 1 800 респондентов. Может быть, и массив репрезентативен, и выборка корректна, и выводы безупречны. Сомнение вызывает только то, что в основу выводов положены ощущения, а не те критерии, при помощи которых можно действительно вычислить индекс счастья.

Что такое индекс счастья с исторической, экономической, социологической и иных точек зрения?

Среди примерно 300 индексов, которые известны специалистам в области квалиметрии (т.е. науки о способах измерения качественного состояния какой-либо величины) индекс счастья относится к числу экзотических.

Впервые определение «экономика счастья» встречает­ся в трудах итальянского просветителя Антонио Джековези (1713–1769). Спустя почти сто лет рассуждения А. Джековези, П. Верри и других мыслителей трансформировались в эконо­мическую категорию общественного благосостояния (А. Смит, Т.Р. Мальтус и др.), а в XX столетии возникло уже целое направ­ление – экономический гедонизм, то есть экономика наслаж­дений и удовлетворений. Правда, связать психологическое со­стояние человека с количеством денег без учета общественной морали и сложившихся представлений о нравственности оказа­лось достаточно сложным и далеко не всеобщим явлением, но замерить экономическую основу счастья удалось. Такие индек­сы предложены в первую очередь психологами, социологами, медиками и экономистами.

В разработку теории экономики счастья вносили свой вклад как представители мировой науки, так и ученые отдельных стран. Например, правительством Гималайского Королевства Бутан вместо показателя ВВП используется Индекс GNH (Gross National Happiness) – индекс валового национального счастья. В 1972 году четвертый король Бутана Джигме Сингай Вангчук заявил, что благосостояние страны должно измеряться не вну­тренним валовым продуктом (ВВП), а внутренним валовым счастьем (ВВС). С тех пор премьер-министр Бутана в своем ежегодном отчете о состоянии нации докладывает о положении дел с четырьмя «столпами ВВС», которыми считаются: обе­спечение справедливого и устойчивого социально-экономи­ческого развития, сохранение и развитие традиционных куль­турных ценностей, охрана природы и правильное управление страной.

Индекс валового национального счастья в Королевстве Бутан определяется девятью индикаторами:

-                       стандарт образа жизни (Living standard);

-                       здоровье (Health);

-                       образование (Education);

-                       разнообразие экосистемы и ее способность к быстрому восстановлению (Ecosystem diversity and resilience);

-                       жизнеспособность и разнообразие культуры (Cultural vitality and diversity);

-                       оптимизация временных затрат (Time use and balance);

-                       должное управление (Good governance);

-                       жизнеспособность общины (Community vitality);

-                       психологическое благополучие (Psychological well-being).

Для «измерения» индикаторов используется своеобразная техника, которую психологи называют метод реконструкции дня. Он предполагает фиксацию результатов о прошедшем дне в виде формализованного дневника и накопление временных рядов данных (см. Жуков В.И. Социальное развитие России: историко-социологическая компаративистика. Т.2. - М.: Издательство РГСУ. 2012. – с. 341-342).

Понятно, что широкого распространения такая методика не нашла, но получила развитие в 90-годах XX века, когда голландский социолог Руут Венховен ввел новый индекс – годы счастливой жизни.

Собранная им Всемирная база данных о счастье позволила Р. Венховену выстроить более 90 стран мира по этому показателю.

Понятно, что в любой из названных стран на уровне личного восприятия данные не вызывают уверенности в их объективности, но сама попытка установить, какая часть жизни населением раз­ных стран воспринимается в качестве «счастливых лет» и изме­ряется ли счастье годами, а не мгновениями, вызывает и научный интерес, и обывательское любопытство (см. Жуков В.И. Указ. соч. - С. 345-346).

Посмотрим на таблицу, составленную Р. Венховеном, и попробуем ответить на конкретный вопрос: к какому времени в XX веке относятся 56,7 лет в Германии, 50,8 лет в Японии, 45,1 – в Китае, 28,1 – в России? Может быть в Канаде и США были счастливыми 60,8 и 57,3 лет, но как посчитать счастливые года людей, живших в странах, принимавших участие в двух мировых войнах? Из чего складываются счастливые года в Японии, воевавшей в 30-40 годах с Китаем и СССР, потерпевшей поражение во Второй мировой войне, перенесшей две ядерные бомбардировки, последствия которых ощущаются до сих пор? Счастливыми можно было бы назвать годы правления в СССР Л.И. Брежнева. Но это только 18 лет. Где взять еще 10?

Как видим индексы счастья и количество счастливых лет – величины, не отличающиеся высокой степенью достоверности, даже если использовать все девять индикаторов одного индекса и сложную технику определения второго. Но ВЦИОМ ограничился только «ощущениями» респондентов, что к области социологии не имеет прямого отношения.

Прямое отношение к изучению социального самочувствия населения имеют другие показатели. Например, внутренний валовый продукт на душу населения (в России он снизился до уровня 2008 года и сейчас вдвое ниже, чем в Эстонии); децильный коэффициент, т.е. соотношение уровня доходов 10 % населения, находящихся на вершине имущественной пирамиды, к доходам 10 % населения, находящегося внизу социальной лестницы (в среднем по России это – 14:1; в Европе – 7:1; в Латинской Америке – 12:1, в СССР в 1985 году – 3,5:1. В зону социальной турбулентности общество входит тогда, когда децильный коэффициент превышает значение 12:1). Как видим, населению России до такого состояния, когда довольных своим положением больше, чем разочарованных, еще далеко.

Какая часть населения России просто задыхается от нахлынувшего на него счастья, можно судить по коэффициенту Джини. Это – индикатор имущественной дифференциации населения. Он исчисляется в диапазоне от 0 до 1. Равенства среди граждан тем больше, чем индекс Джини ближе к 0. При его значении, равном 0,5, ситуации чревата социальным взрывом. Неслучайно в КНР в 2008 году, когда коэффициент Джини достиг 0,51, была срочно принята программа борьбы с бедностью.

В России официальное значение индекса Джини – 0,4. Правда, некоторые специалисты полагают, что концентрация богатства в нашей стране ближе к значению 0,84. Такие расчеты не лишены оснований, поскольку в 2016 году 96 россиян, входящих в число российских миллиардеров, увеличили свои состояния на 104 миллиарда долларов. Их совокупное богатство (386 миллиардов долларов) приблизилось к золотовалютному запасу ЦБ России (в январе 2017 года – около 400 миллиардов долларов). 

В России в 2012 году насчитывалось 15,4 миллиона бедных (10,7 % населения), к 2015 году их стало 22 миллиона (около 15% населения).

Можно до бесконечности перечислять индексы, которые дадут достоверное представление о социальном самочувствии населения России. Но ни один из них не позволит сделать вывод о том, что 85 % населения страны относится к категории счастливых. Это либо шутка респондентов, либо так пошутили социологи из ВЦИОМа.

В России вообще шутки любят. Игры тоже. Как бы не заиграться…